Heart of Russian New York

Дождь с тающим снегом. Уныло-тягомотный русский Brooklyn.
Почти стемнело. Выхожу из машины на пустой полутороэтажной улочке, чтобы идти на корпоративный 'party' в брайтонский ресторан. Молодая разбитная женщина с непокрытой головой, на которую падают снег с дождём, взявшаяся неизвестно откуда, перехватывает меня неожиданным:
– Where're you going?
??? Я по-пионерски, хоть и с оттенком самоиронии, рапортую.
Она хмыкает неопределённо, как бы посматривая по сторонам.
– And you? – стараясь не оставлять даму в неловком положении.
Она что-то неопределённое, про то, что здесь дом.
Спросил, говорит ли по-русски. Нетерпеливо-отрицательно покрутила головой и, вдруг, тянет руку. Ладонь как подошва.

Рассказываю о встрече под ресторанную назойливую попсу бруклинским аборигенам.
– А ты где запарковался?
Отвечаю.
– Дак там же только бордель разогнали, Леди в поле вышли.

Вот так. Дожили. Даже на русском Брайтоне теперь всё как у взрослых.
Нет, не то, что вы подумали.
Где это виданно, чтобы американские жрицы платной любви, не знающие ни бельмеса по-русски, вышли на неравный бой с нелегалками из бывшего СССР в самом сердце маленькой Одессы, где, в лучшем случае, лишь каждая третья особь мужеского полу может проблеять что-нибудь квазивразумительное на тутошнем диалекте?
Вот она, рецессия попалам с депрессией, стоит в полный рост в полутьме под дожем и снегом и цепляет врасплох редкого лоха экзистенциальным вопросом – куда, мол, тя несёт, дуралей...
И, впрямь, приехали. На этом фоне здешний «русский» ресторан ещё шибче шибает неистребимым у наших соотечественников угаром давно, уже казалось, канувшего НЭПа.